Горакхнатх и восемьдесят четыре сиддха.
Многие йоги утверждают, что они являются последователями Горакшанатха (Горакхнатха), и называют себя "горакхнатхи" или "канпхата-йоги". Последнее название объясняется тем фактом, что во время церемонии инициации уши ученика надрезали, чтобы продеть в них огромные серьги (кан = ухо, пхата = надрезать). Как уже говорилось выше, последователи хатха-йоги также утверждают, что ее основателем был Горакхнатх, который, вероятно, был автором первого (ныне утраченного) трактата по хатха-йоге. Во всяком случае, нет никаких сомнений в том, что существует связь между Горакхнатхом, канпхатами и хатха-йогой; канпхаты называют себя просто "йогами", и в их литературе содержится целый ряд трактатов по хатха-йоге, в том числе и таких знаменитых, как "Хатха-йога прадипика", "Гхеранда-самхита", "Шива-самхита", "Горакша Шатака" и другие. Однако этот аскетический орден вышел далеко за рамки, установленные идеологией и учением хатха-йоги. В действительности мы имеем дело с весьма значительным движением, которое, по-видимому, пользовалось необычайной популярностью после двенадцатого века нашей эры и вобрало в себя множество религиозных, магических и алхимических учений и практик, в большинстве своем шиваистских и буддистских.
Основателями движения были реально существовавшие люди, о которых впоследствии были созданы мифы, а они стали их персонажами и получили имена знаменитых сиддхов – Горакхнатха, Матсьендранатха и других. Движение это представляется своего рода чистым родником высокой духовности, истоки которого – в культуре коренного населения Индии. Сегодня у секты горакхнатхов налицо все симптомы распада, который, по всей видимости, начался несколько столетий тому назад. Однако мифы и легенды, сложившиеся вокруг духовных наставников секты, позволяют нам сделать вывод о том, что наставники эти пользовались невероятной поддержкой народных масс в период между крахом буддизма в восточной части Индии и началом "нового времени". Эти мифы и легенды, хотя и являются относительно "недавними" с хронологической точки зрения, в действительности, содержат крайне архаичные сведения. Их появление связано с давно забытыми духовными практиками, не описанными "официальными" культурными кругами, то есть кругами в той или иной степени зависевшими от "научной традиции" – будь она брахманической, буддистской, джайнской или "сектантской". Распространенные среди народных масс легенды и фольклорные произведения, возникшие вокруг фигур Горакхнатха, натхов и сиддхов, выражают подлинные духовные устремления населения, подвергшегося чисто поверхностному влиянию индуизма. Следует отметить, что источником вдохновения таких фольклорных и литературных произведений служили именно мастера тантры и алхимии, и еще в большей степени "изобретатель" хатха-йоги – сиддх, понимавший освобождение как завоевание бессмертия. Мы видим, какое большое значение придается в фольклоре и литературе, связанных с горакхнатхами и натхами, мотиву бессмертия, и это наводит нас на мысль о том, что именно этот мотив (который продолжает и завершает мотив о дживан-мукти) отображает тоску многих индийцев по своему прошлому.
Нам почти ничего не известно о Горакхнатхе как об исторической личности. Уже довольно скоро после его смерти сведения о нем были искажены мифами. А сам он был чуть ли не обожествлен, что засвидетельствовано в многочисленных мифах и легендах, встречающихся почти повсеместно в Западной и Северной Индии от Непала до Раджпутана, от Пенджаба до Бенгалии и от Синда до Декана. Вероятно, он жил между девятым и двенадцатым веками, и ему удалось создать новое учение, объединившее определенные шиваистские традиции (Пашупата), тантризм и учения (к сожалению, столь малоизученные) сиддхов, то есть совершенных йогов. В некотором отношении, горакхнатхи являются преемниками таких шиваистских сект, как пашупата, лакулиша, каламукха и капалика. Но использовали они и ритуалы тантризма "левой руки", и, кроме Горакхнатха, которого они отождествляли с Шивой, они почитали девятерых натхов и восемьдесят четыре сиддха. Мы можем предположить, что именно в этой "среде" сиддхов и натхов и сформировалось учение Горакхнатха (потому что у нас нет какой-либо заслуживающей доверия информации о его исторической личности).
В данной работе мы не сможем затронуть тему (пока еще мало изученную) восьмидесяти четырех сиддхов. Отметим лишь, что все йоги, достигшие "совершенства", могут называться сиддхами. Однако тот факт, что этот термин связан с "волшебными силами" (сиддхи), указывает, прежде всего, на то, что речь все же идет о "совершенстве в магии". В "Хатха-йога прадипике" (I, 5-9) содержится список махасиддхов, который открывает Адинатха (мистическое имя Шивы) и в котором упоминаются Матсьендранатх, Горакша, Капала, Чарпати и др. Дошли до нас и другие списки, однако в них имеются расхождения в именах сиддхов. Эти расхождения стали еще более значительными вследствие объединения учений сиддхов с доктриной сиддхачарий, являвшейся характерной особенностью сахаджия-буддизма. Особенно часто встречаются имена Матсьендранатха, Горакхнатха, Нагарджуны, Капалы, Чарпати и т.д. Мы можем отметить, что после Матсьендранатха и Горакхнатха среди сиддхов наиболее важным считается Нагарджуна и алхимики (Капари, Чарпати и др.).
Число восемьдесят четыре не взято из исторической реальности – это мистическое число, засвидетельствованное во всех индийских учениях, будь они индуистскими, буддистскими, адживикскими или джайнскими. Вероятно, это число выражает идею завершенности, всеобщности. Таким образом, восемьдесят четыре сиддхи являются олицетворением "полноты откровения". Что же касается девяти натхов, то это число также символизирует целостность учения. В "Горакша сиддханта санграхе" цитируются два тантрических текста, ясно указывающих на вышеупомянутую символику. В "Шодашанитья-тантре" говорится, что девять натхов распространяли тантризм в различных космических периодах, а в "Тантра-махарнаве" сообщается, что восемь натхов живут в восьми сферах, а девятый – в центре. Другими словами, учение, которое распространяли девять мастеров, охватывает "целиком и полностью" время и пространство. Натхи, особенно Матсьендранатх, Горакхнатх, Чарпати, Капала, – также фигурируют в списках восьмидесяти четырех сиддхов. Таким образом, мы видим, что тут происходит объединение сахаджия-тантризма (как индуистского, так и буддистского), алхимии (Нагарджуна, Чарпати), хатха-йоги (Горакхнатх) и капаликов (их представители включены в списки девяти натхов и восьмидесяти четырех сиддхов). Возможно, этот факт дает нам ключ к пониманию символики учения натхов и сиддхов – некогда (вероятно, между седьмым и одиннадцатым столетием) было получено еще одно "откровение", сформулированное мастерами, которые, как и их предшественники, не претендовали на то, что открыли нечто новое (но разве их не отождествляли с Шивой или Ваджрасаттвой?), но они истолковали вечное учение таким образом, чтобы оно соответствовало потребностям их времени. Один из важных аспектов этого нового "откровения" заключался в том, что было наконец завершено создание синтетического учения, вобравшего в себя, кроме всего прочего, элементы тантризма ваджраяны, шиваистского тантризма, магии, алхимии и хатха-йоги. В чем-то это было продолжение тантрического синтеза. Но целый ряд натхов и сиддхов придавали большее, чем их предшественники, значение магии и йоге как неоценимым средствам для завоевания свободы и бессмертия. Именно этот аспект их учения поразил воображение народных масс – до нас и сегодня доходят его отголоски в фольклоре и народной литературе. И по этой причине последняя представляет особый интерес для нашего исследования.
Что же касается ордена канпхата-йогов, то, строго говоря, мы наблюдаем, что его члены придерживались крайних форм шиваизма. Канпхаты выступали в роли священнослужителей (пуджари) в шиваистских и шактистских храмах. Многие из них совершали паломничество в храмы вамачари в Хинглаже, в Белуджистане, и, возвращаясь, надевали на себя ожерелье из белых камешков в качестве сувенира на память. Первые европейцы, которые в своих трудах упоминали канпхата-йогов (например, Бучанан), подметили сходство между ними и вамачари. Их связь с агхори довольно тесна – после первой инициации канпхата-йог получал имя Аугхар, а впоследствии Аугхар превращался в агхори. Некоторые агхори служили в храме Камакхьи (=Дурга) в Ассаме. Этот храм был знаменит человеческими жертвоприношениями, которые происходили в нем вплоть до девятнадцатого века (они были запрещены английским правительством в 1832 г.). В 1565 году 140 жертв было обезглавлено только во время одного жертвоприношения.
Если мы не будем забывать о том, что население Ассама (=Кама-рупы) в основном придерживалось тантризма, что важные тантры прославляли Дургу-Камакхью и описывали ее кровавый и эротический культ и что агхори прославились своей жестокостью и оргиями, то мы поймем почему термин йог стал использоваться в некоторых случаях для обозначения тантриков, придерживавшихся крайних взглядов. Подробное описание человеческих жертвоприношений, происходивших в Ассаме, представляет интерес для рассматриваемой нами темы. Тех, кто добровольно согласился быть принесенным в жертву, называли бхоги, и с того момента, когда они объявляли о своем намерении позволить принести себя в жертву, они становились чуть ли не святыми и им всячески угождали; в частности, им предоставлялось столько женщин, сколько им было угодно. Их приносили в жертву во время ежегодного праздника богини, и в "Калика-пуране" целая глава посвящена детальному описанию того, как их обезглавливали. В ней же указывалось, что этот ритуал не должен выполняться представителями трех высших каст. В этом же тексте утверждалось, что в жертве воплощался сам Шива. Все это напоминает нам еще один кровавый индийский ритуал, связанный с жертвоприношением: мерию (жертву) у гондов душили, разрезали на куски, а затем хоронили в полях для повышения плодородия. Мерия считалась инкарнацией божества. Для нас особо примечательным является то, что именно тантрическая среда объединила агхори и канпхата-йогов, и в ней же мы сталкиваемся с кровавым жертвоприношением, которое в других религиях использовалось для повышения плодородия земли. Это еще один пример объединения шактизма и архаичной идеологии фертильности, в котором сосуществует эротизм и насильственная смерть.
Теология горакхнатхов чрезвычайно проста: верховным Богом является Шива, а спасение состоит в достижении единства с божеством посредством йоги. Именно по этой причине горакхнатхи добивались мастерства в искусстве дыхания. Но они, главным образом, были известны и пользовались уважением за свои познания: у них была прочная репутация магов и целителей. Люди верили, что они могут вызывать дождь, дрессировать змей. Им приписывали способность укрощать диких зверей: рассказывали, что они живут в джунглях, в окружении тигров, на которых иногда ездят. Мотив этот является архаичным и шаманским, поскольку тигр является "мастером инициации". В Центральной Азии, в Индонезии и в других местах тигр или другое дикое животное появляется и уносит на спине новообращенного в джунгли (символ потустороннего).
Горакхнатхи могут вступать в брак; в окрестностях Бомбея почти все из них женаты, и одна из самых важных для секты книг, "Горакхбодх", написанная на хинди, разрешает брак. Когда они умирают, то их не кремируют, а хоронят в позе медитации. Считается, что они продолжают находиться в состоянии самадхи, и поэтому их могилы называют самадх. На могилах устанавливают символы лингама и пони. Обычай хоронить аскетов и йогов возник в Индии довольно давно; таким образом, провозглашалось, что саньясин отождествился с Шивой и его знак (лингам) освящает могилу, которая со временем может стать святилищем. Давайте обратим внимание на эту "материализацию" самадхи на уровне народной духовности; могила становится святым местом, потому что в ней находится не труп, а тело "освобожденного", находящегося в состоянии перманентной медитации. В связи с этим же явлением "материализации", типичного для сознания народных масс, мы можем отметить, что сиддхи – йогические силы как таковые – становятся в глазах крестьян "духами" или "демонами" (сиддхи), которые научились волшебству непосредственно от Горакхнатха. В некоторых районах Пенджаба сиддхов почитают под различными именами и в виде камней. Древние местные культы подвергаются переосмыслению и переоценке благодаря престижу Горакхнатха и включаются в новый магическо-религиозный синтез, оказывающий влияние на все уровни культуры аборигенного населения Индии.
Матсьендранатх и миф о "передаче учения" .
Подобно представителям всех других индийских религиозных движений, канпхата-йоги утверждают, что их секта существовала до творения и что боги Брахма, Вишну и Шива были первыми учениками Горакхнатха. Таким образом, подчеркивается вневременной и вечный характер учения. В большинстве сказаний, впрочем, утверждается, что Горакхнатху предшествовали Адинатх и Матсьендранатх, причем обучался он лично у Матсьендры, который был его гуру. Не так просто выявить в этих легендах историческую реальность. Имена указывают скорее на степень духовности, чем на реально существовавших людей. Адинатх является воплощением Шивы, и его именем называют также Будду Ваджрасаттву; в некоторых буддистских тантрах Адинатх и Бхутанатх являются эпитетами Ваджрасаттвы. Из этого следует, что основателем секты был Бог. Посредством йоги Горакхнатх отождествил себя с Шивой и в иконографии, так же как и в ритуалах, предстает как инкарнация Шивы. Матсьендранатх обрел статус божественного покровителя Непала, в котором его отождествляют с Авалокитешварой. Реально существовавшие люди довольно скоро превратились в типичных персонажей мифов, а конкретные события стали изображаться как божественные деяния.
Из этого можно сделать вывод о том, что Матсьендранатх и Горакхнатх распространяли новое "откровение", которое, как они заявляли, они получили непосредственно от Шивы. Миф о "передаче учения" был хорошо известен и часто использовался в прошлом; в нем изображается инициация и беседа между Богом и его "женой", подслушанная полубожественным существом, которое впоследствии становится вестником. В случае Матсьендранатха историю излагают следующим образом: однажды Шива излагал учение о йоге своей жене Парвати. Происходило это на морском берегу. Во время урока Парвати заснула. Но Локешвара (=Авалокитешвара) слышал все, потому что он спрятался в воде в виде рыбы, откуда и появилось его имя – Матсьендранатх. Самое раннее упоминание о Матсьендранатхе содержится в "Кауладжняна-нирнае" (манускрипт одиннадцатого века, который использовал Багчи для своего издания). В этом рассказе имеются расхождения с непальским вариантом: Шива (Бхайрава) открывает своей жене, что его ученик Карттикейя бросил шастру ("учение") и рыба проглотила ее. В другой легенде говорится, что Шива, которого некая женщина уговорила подарить ей ребенка, дал ей съесть какое-то вещество. Но женщина не съела его, а выбросила на навозную кучу. Матсьендранатх, который в виде рыбы подслушал, как Шива излагал учение Парвати, через двенадцать лет отправился к женщине и попросил ее показать ему ребенка. Узнав о том, что произошло, он отправил ее осмотреть навозную кучу, и она обнаружила двенадцатилетнего мальчика, которому дала имя Горакхнатх. И в самом деле, его имя может быть истолковано как производное от гхор – грязь, слизь, навоз или от гхор – ревностный, устрашающий, то есть от слов, которыми описывали суровую аскетическую практику. Имя Горакхнатх может также означать "повелитель стад", и в этом случае оно может намекать на одно из имен Шивы.
Миф четко указывает на последовательность передачи учения: Шива, Матсьендранатх, Горакхнатх. Поучительными являются и легенды, описывающие отношения между двумя последними – отношения учителя и ученика. Нам рассказывают о том, что Матсьендранатх, отправившись на Цейлон, полюбил королеву и поселился в ее дворце. Горакхнатх последовал за ним, обнаружил его во дворце и "призвал его возвратиться к реальности" (несколько позже мы вернемся к мотиву "возврата к реальности"). Матсьендранатх оставил королеву и забрал с собой двух сыновей – Параснатха и Нимнатха. Согласно другой легенде, записанной в Непале, Матсьендранатх поддался соблазну при следующих обстоятельствах. Оставив свое тело на попечение ученика, он вселился в тело только что умершего короля и оживил его (это хорошо известное йогическое чудо – проникновение в чужое тело; святые иногда пользуются им, чтобы испытать чувственное удовольствие и при этом не оскверниться; говорят, что так поступал и сам Шанкара). Через некоторое время Горакша пришел к королю и напомнил ему, кем на самом деле он является.
Легенды из цикла о Матсьендранатхе, его двух сыновьях и Горакхнатхе представляют для нас большой интерес, потому что они не только свидетельствуют об архаичном характере инициации двух юношей, но указывают на некую оккультную связь, которая существует между сиддхами и джайнизмом. Нам сообщается, что однажды Горакхнатх разозлился на двух юношей и убил их; он вымыл их внутренности "подобно тому, как стирают прачки" и развесил их кожу на дереве. Но впоследствии, по просьбе Матсьендранатха, он их оживил. Это явно смерть и воскресение во время инициации. Но некоторые из деталей носят явно шаманский характер (обмывание внутренностей, развешивание кожи); они присутствуют в инициациях, зарегистрированных в Сибири, Центральной Азии и у австралийских шаманов. И поэтому мы можем сделать вывод, что кроме архаичных обрядов автохтонного населения (примеры которых мы будем приводить ниже), секта горакхнатхов позаимствовала и некоторые шаманские инициационные ритуалы, древность которых не вызывает никаких сомнений. Процитированная легенда может указывать на тот факт, что Горакхнатх обладал некими оккультными знаниями, неизвестными его наставнику, и что тот попросил Горакхнатха посвятить в них его сыновей. Во всяком случае, подлинную инициацию провел сам Матсьендранатх, поскольку только после нее Нимнатх и Параснатх основали две джайнские секты, которые существуют и сегодня. В фольклоре канпхата-йогов говорится, что двое сыновей стали основателями джайнизма. Вероятно, за этим анахронизмом скрываются некие малоизвестные связи между аскетами, джайнами и тайным учением Матсьендранатха и Горакхнатха. На это же указывают и некоторые другие факты: в джайнском храме возле Паидхони имеется идол Горакхнатха, украшенный драгоценными камнями, но нимнатхи и параснатхи, хотя они и утверждают, что являются последователями Горакхнатха, ведут себя как джайны (они закрывают рты повязкой из ткани, чтобы избежать убийства мельчайших живых существ).
Шаманская магия и поиск пути к бессмертию.
Фольклор, сформировавшийся вокруг Горакхнатха, свидетельствует не только о том огромном впечатлении, которое его магические силы произвели на воображение народных масс, но и на определенные элементы шаманизма, которые подтверждают архаизм мифов и символов, возникших при появлении сиддхов. Хорошо известный рассказ о засухе в Непале дошел до нас в нескольких версиях. Горакхнатх, которого не приняли с надлежащими почестями во время его визита, связал облака (или нагов, которые ими повелевали) в тюк, уселся на него и погрузился в медитацию на целых двенадцать лет. Король попросил Авалокитешвару (=Матсьендранатха), жившего у горы Капоталы (возле Камарупы), спасти страну, и святой прибыл в Непал; увидев, что к нему приближается его гуру, Горакхнатх встал, тучи выскользнули из тюка, и пошел дождь. Матсьендранатх-Авалокитешвара, после того как он оказал эту услугу, стал божеством-покровителем Непала. Мы можем отметить, не углубляясь в подробности, что эта легенда четко указывает на один исторический факт – именно из Камарупы (=Ассама) Матсьендранатх принес в Непал тантризм или, точнее, новое "откровение" сиддхов и натхов. Варианты этой легенды позволяют нам понять и кое-что еще: сообщается, что Горакхнатх запер облака, потому что он хотел поговорить с Матсьендранатхом; последний погрузился в медитацию на горе Капотале, но Горакхнатх знал, что тот сжалится и прибудет в Непал для того, чтобы спасти страну от засухи. Вероятно, это указывает на то, что Горакхнатх хотел заставить своего наставника раскрыть еще не известные ему тайны.
Умение вызывать дождь широко распространено среди шаманов и магов. Другие легенды сиддхов имеют еще более явный шаманский характер. Однажды Горакхнатх оставил свое тело "спящим на подстилке" (то есть он скорее был в шаманском трансе, чем в самадхи) и отправился в подземный мир бога змей, чтобы добыть волшебное благовоние, которое дало бы ему возможность спасти жизнь женщины, Вачалы. Речь идет о типичном для шаманизма "спуске в ад" (все его элементы в наличии: экстатический транс, путешествие в подземный мир и особенно цель – спасение человеческой жизни). Подобно шаманам, Горакхнатх превращается в муху, жабу и даже в железо. В "Дабистане" рассказывается о сражении с саньясином, во время которого Горакхнатх превратился в жабу, что, как это ни странно, напоминает битвы между шаманами в облике животных. Он превращает воду в колодце в золото, а затем в хрусталь. Он протягивает свою руку на сотни миль для того, чтобы прервать медитацию йога и не позволить ему уничтожить страну Синд. Он возвращает к жизни многих людей. Он делает человека из конского помета, а затем сжигает, семь раз превращая его в пепел и оживляя снова. В бенгальской поэме "Гопичандрер Памчали" рассказывается, что во время того, как Горакхнатх проводил инициацию принцессы Маянамати, он заставил банановое дерево вырасти из семени за несколько часов (это чудо известно под названием "фокус с манго"). Во время этой же инициации Горакхнатх одним зернышком риса накормил двадцать пять тысяч йогов и учеников.
Такими же магическими способностями обладали и его ученики. Натхи умеют летать. Маянамати и Хадисиддха совершают чудеса, просто произнося мантры. Хадисиддха использует солнце и луну как свои серьги; ему поклоняется сам Индра, а Лакшми готовит ему еду; руками он касается небес, его ноги достают до ада, а волосы на его теле подобны деревьям и т.д. (мы можем отметить исполинский характер всех его деяний – подобный символизм указывает на космический характер переживаний). Однажды Хадисиддха произнес мантру, глядя на метлу, и тут же с неба падают множество метел и подметают рыночную площадь. Он завязывает двенадцать узлов на лоскуте, бросает его в реку, и река тут же пересыхает. Когда он сидит в позе для медитации в королевском парке, то кокосовые орехи падают к его ногам; Хадисиддха пьет их молоко и ест их мякоть, а затем орехи возвращаются на свои места на пальмах. Королевы Адуна и Падуна с его помощью меняются головами, он разрезает человека надвое и тут же оживляет и т.д. В народных сказаниях содержатся многочисленные описания подобных магических подвигов.
Многие из подобных чудес относятся к всеобщей магической традиции, но некоторые из них являются явно шаманскими по своей структуре, и к ним мы еще возвратимся. На этом этапе нашего исследования мы хотели бы подчеркнуть возникновение многочисленных мифов, посвященных завоеванию бессмертия Горакхнатхом и другими натхами и сиддхами. В бенгальской поэме "Горакша Виджая" приводится знаменитый эпизод о "пленении" Матсьендранатха. Узнав, что его наставник взят в плен женщинами из страны Кадали, Горакхнатх спускается в царство Ямы. Увидев его, Яма садится на свой трон, приветствует его и спрашивает о том, что привело его в царство мертвых. Горакхнатх разговаривает с ним грубо, напоминает ему, что он не имеет права вмешиваться в дела сиддхов, и угрожает уничтожить его царство; и на самом деле, стоило ему только произнести мантру хумкара, как город начало сильно трясти. Испугавшись, Яма предложил ему ознакомиться с Книгой Судьбы. Горакхнатх внимательно ее изучает. Находит страницу, на которой описана судьба его гуру, и вносит изменения в текст, вычеркивая его имя из списков мертвых.
Мы можем отметить шаманский характер спуска в ад для спасения души любимого человека; аналогичные подвиги описываются в устных сказаниях народов Центральной Азии, Полинезии и Северной Америки. Однако история, которая излагается в "Горакша Виджае", имеет для нашего дальнейшего исследования особое значение. Она раскрывает присущий йоге символизм смерти и бессмертия. Узнав, что женщины Кадали захватили в плен его гуру, Горакхнатх понимает, что Матсьендранатх обречен на гибель. Он спускается в ад, узнает судьбу своего наставника и не успокаивается, пока не вносит в нее изменения. После этого он отправляется к Матсьендранатху в Кадали, предстает перед ним в образе танцовщицы, начинает танцевать и петь загадочные песни. Понемногу Матсьендранатх начинает вспоминать свою подлинную сущность; он понимает, что "путь плоти" ведет к смерти, что его "забытье" было результатом того, что он забыл о своей истинной и бессмертной природе и о том, что "чары Кадали" являются миражами невежественной жизни. Горакхнатх настоятельно советует ему снова стать на путь йоги и добиться посредством кая-садханы совершенства тела. Нам уже известно, что такое "совершенство", приобретаемое посредством алхимии и хатха-йоги, подразумевает абсолютную власть над телом и умом, власть недосягаемую для "пленника женщин".
Завоевание бессмертия является одной из излюбленных тем литературы, сложившейся вокруг Горакхнатха и его учеников. Интересно, что "Горакша Виджая" начинается с того, что Дурга задает вопрос Шиве: "Почему же это так, о Господин, что ты бессмертен, а я смертна? Поведай мне истину, о Господин, чтобы и я стала бессмертной на века". Но ведь не кто иной, как Дурга, наслала "забвение", которое чуть не стоило Матсьендранатху утраты бессмертия; она при помощи волшебства сделала его "забывчивым", и, как позже пояснил Горакхнатх своему наставнику, подобное заклинание символизирует вечное проклятие, посредством которого "природа" (=Дурга) околдовывает человека.
Целый эпический цикл возник вокруг ученицы Горакхнатха королевы Маянамати, ее супруга Маник-чандра и ее сына Гопи-чандра, которого Маянамати пыталась инициировать, чтобы сделать его бессмертным. Борьба со смертью является главной темой поэмы. При помощи своего волшебного дара Маяна узнает, что ее муж обречен на смерть, и она предлагает обучить его махаджняне (секретам йоги), чтобы он мог отменить решение Ямы. Но король отказывается. Когда посланцы Ямы являются во дворец за душой ее мужа, Маяна шепчет мантру, посредством магии превращается в богиню Кали, бьет их своей саблей и прогоняет. Один из их предводителей, Года-яма, обращается к Шиве за советом. Воспользовавшись отсутствием Маяны, которая отправилась к реке набрать воды, Года-яма "вырывает" жизнь царя и улетает, приняв вид пчелы. Однако Маянамати благодаря своему дару йогического ясновидения видит все, что произошло, и гонится за ним до самого ада. Она хватает его и бьет железным прутом. После многочисленных эпизодов, Года-яме удается удрать, и Маяна снова гонится за ним, постоянно меняя свой внешний облик: Года-яма прячется в стоге сена, она превращается в змею; он становится мышью, она – котом; он превращается в голубя, она – в орла, и так до тех пор, пока она не спасает душу своего мужа. Наряду с широко распространенными фольклорными мотивами "магической погони" в этих легендах разрабатываются темы, которые несомненно являются шаманскими – спуск в ад, похищение души демоном смерти и ее возвращение шаманом и т.д.
Другие поэмы этого же эпического цикла рассказывают об инициации Маямати. Увидев ее, когда она была еще ребенком, Горакхнатх огорчился при мысли о том, что такая красивая и целомудренная девочка обречена на смерть, как и все человечество, и он посвятил ее в йогу, которая сделала ее бессмертной. После церемонии инициации он объявил: "Сама смерть дала сейчас письменное обязательство" (не прикасаться к Маяне). Он уточнил, что она не может принять смерть от огня, воды или оружия и т.д. И в действительности, когда позднее она совершила для своего умершего мужа сати и взошла на погребальный костер, то огонь не мог к ней прикоснуться. В другой раз, ее сын Гопи-чандра, поддавшись уговорам одной из своих жен, подверг Маянамати ужасным пыткам, но они не возымели никакого действия. Мы должны отметить, что все эти испытания обладают свойственными инициации (особенно шаманской) чертами. Маянамати бросают в огонь, но копоть не может испачкать ее платье; ее кладут в мешок, завязывают и швыряют в реку, но богиня Ганга принимает ее в свои объятья, словно она малый ребенок; она проходит по мосту, сделанному из волос, и ходит по лезвию клинка; семь дней и ночей ее пытаются сварить в горшке с кипящим маслом; все реки она пересекает в лодке из шелухи зернышка пшеницы и т.д. Она заявляет своему сыну: "При помощи мистических знаний человек становится бессмертным (течение жизни замедляется и движется в сторону бессмертия, а не в сторону смерти, как обычно) подобно откатывающейся назад волне прилива. Благодаря щедрому дару Горакхнатха я стала бессмертной, я могу находиться в вакууме целых четырнадцать лет, в воде – целых тринадцать лет, в огне – двенадцать лет. Когда мироздание окончательно перестанет существовать, земли не будет и все заполнится водой, солнце и луна скроются навеки и все будет уничтожено – я буду вечно плыть, я никогда не умру". Раньше только величайшие боги – Брахма и Нараяна – осмеливались так категорически заявлять о том, что они смогут пережить смену космических циклов. Мы понимаем, как велика была жажда бессмертия, нашедшая свое выражение в этих эпических поэмах, и осознаем, какое громадное влияние они оказывали на все слои индийского общества.
Еще один ученик Горакхнатха, Хадисиддха, о факирских подвигах которого мы уже упоминали, также известен как победитель смерти. Встретив Яму с одним из его слуг, он ведет с ними бой на протяжении восьми часов. Именно Хадисиддха Маяна выбирает в качестве гуру для своего сына. Ей известно, что как только Гопи-чандра пройдет обряд посвящения, то у нее уже не будет сына, и она скорбит о том, что никто в мире тогда не будет называть ее "матерью", но желание сделать своего ребенка бессмертным побеждает материнскую любовь, и она не щадит усилий, чтобы убедить его оставить жен и добиваться посвящения. Когда Гопи-чандра отправляется вместе с Хадисиддхой в джунгли (уединение в джунглях явно является инициационным мотивом), он не может угнаться за своим наставником и отстает. Посланцы Ямы пользуются этим, чтобы "извлечь его жизнь" (тема, связанная с шаманизмом), а затем прячутся в аду. Хадисиддха находит безжизненное тело юного короля; он приходит в неистовство, приказывает всем тиграм, обитающим в джунглях, охранять труп, спускается в ад и бьет Яму и его слуг до тех пор, пока те не возвращают душу Гопи-чандры.
Все эти странствия и приключения в поисках бессмертия, впечатляющие воображение посещения ада для борьбы со Смертью и для возвращения душ, похищенных ее посланцами, преодоление смертного состояния падшего человека пробуждали воображение поэтов и приносили утешение народным массам. Темы инициации стали важными литературными темами и завоевали любовь простых людей. Мифология и фольклор, сложившиеся вокруг йоги, проникли в конце концов во все виды индийской народной литературы. И тот необычайный успех, которым они пользовались, снова указывает на то, в каком направлении шло переосмысление роли йоги: она считалась несравненным средством для победы над смертью, для приобретения "сверхъестественных способностей", для приобретения абсолютной свободы еще при жизни. И несмотря на наличие описаний магических подвигов, всегда поражавших и пленявших простых людей, достойный подражания образ победителя смерти, утвердившийся в литературе и фольклоре, полностью соответствовал образу дживан-мукты, человека, "освободившегося при жизни", – высшей цели всех йогических школ.
Разумеется в фольклоре и мифологии, сложившихся вокруг Горакхнатха и других сиддхов, не могли быть детально описаны идеология и техники, благодаря которым завоевание бессмертия становилось возможным. И все же те немногие намеки, которые в них встречаются, и особенно в "Горакша Виджае", достаточно красноречивы и дают нам возможность понять, что использованный способ включал тантру, хатха-йогу и алхимию. В небольшом по объему трактате, "Йога-видже", сообщается, что тела бывают двух видов – "незрелые" (апаква) и "зрелые" (паква) и что такое второе тело можно получить, практикуя йогу, поэтому оно называется йога-деха, "йогическое тело". Следовательно, здесь мы имеем дело с темой, главным образом алхимической – "незрелых" (несовершенных) и "зрелых" (совершенных, "свободных") металлов. Бессмертие является не чем иным, как состоянием Шивы, и это объясняет, почему Матсьендранатх, Горакхнатх и другие сиддхи "отождествлялись" с Шивой. Как уже отмечалось, божественного состояния достигает тот, кто добивается в своем теле объединения двух диаметрально противоположных принципов – шивы и шакти. В учении натхов и сиддхов использовались хорошо известные його-тантрические техники ульта садхана и уджняна садхана, процесс "регресии" или "движение против течения", то есть полное изменение человеческого поведения, от "поведения дыхания" (замененного пранаямой) до "сексуального поведения" (прекращенного техникой "возврата семени"). Другими словами, в этом случае мы опять имеем дело с тантрической йогой, хотя при этом и подчеркиваются темы, связанные с хатха-йогой и алхимией. К высшим идеалам, согласно учению, относятся свобода, совершенное здоровье (аджара) и бессмертие (амара), что абсолютно понятно, если не забывать о том, что Горакхнатх считался "изобретателем" хатха-йоги. Естественно, все эти технические подробности, хотя и зафиксированные в литературных произведениях, выводились на заднем плане, потому что "публику" в первую очередь интересовали результаты и поражавшие ее воображение мифические сказания о бессмертии и абсолютной свободе. Именно фольклор и народная литература позволяют нам лучше понять то место, которое йога в действительности занимала в религиозной структуре Индии.
Автор
Тема: О Натхах из книги Мирча Элиаде "ЙОГА: СВОБОДА И БЕССМЕРТИЕ" (Прочитано 8089 раз)